В приёмной нотариальной конторы было душно, несмотря на то, что на улице ещё ощущалась июньская прохлада. Владислава провела рукой по складкам юбки, избегая встречаться взглядом с Яриной и Мартой. Все три сестры пришли вовремя, каждая в своём стиле: Ярина — в строгом костюме, с телефоном в руках, который не выпускала ни на минуту; Марта — в лёгкой кофте и с тёплой улыбкой, словно зашла ненадолго к подруге на чай. Владислава невольно отметила, как по-разному они устроились: Ярина — напротив двери, с прямой спиной и взглядом, устремлённым в окно; Марта — ближе к журнальному столику с потрёпанными изданиями.
Снаружи город жил своей жизнью — гудки машин сливались в шум пробки, а внутри царила тягучая тишина. Молчание между сёстрами было тяжёлым и напряжённым: все понимали цель визита, но ни одна не решалась начать разговор.
Владислава перевела взгляд на дверь кабинета нотариуса. За ней скрывалась часть их общего прошлого — дача родителей, где они проводили каждое лето вместе. После смерти матери дом долго пустовал. Все трое давно повзрослели, завели семьи и погрузились в заботы. Теперь от решения за этой дверью зависело, останется ли у них связующая нить или всё окончательно распадётся.
Когда секретарь пригласила их войти, первой поднялась Ярина и едва заметно выдохнула. Внутри кабинета было светло: большие окна выходили на зелёный сквер. На столе лежали аккуратно разложенные папки и длинная деревянная ручка.
Нотариус поприветствовала каждую по имени. Её голос был спокоен и деловит: она чётко объяснила порядок процедуры и напомнила о необходимости письменного согласия. Документы были подготовлены заранее; нотариус уточнила фамилии и удостоверилась в наличии паспортов. Всё происходило быстро и официально — словно сдача экзамена.
Особенно Владиславе запомнилась фраза: «Дача в деревне Бородянка переходит в долевую собственность трёх дочерей в равных частях». Ярина слегка нахмурилась, Марта опустила глаза. Никто не стал возражать.
После подписания документов нотариус разъяснила права сторон: каждая из сестёр теперь вправе распоряжаться своей частью по закону. Для любых изменений потребуется согласие всех совладельцев либо решение суда. Был установлен шестимесячный срок для официального вступления в наследство, но фактически многое зависело от их взаимопонимания.
Когда они вышли обратно в коридор, сквозь мутное стекло вечерний свет ложился полосами. Владислава ощутила усталость — как будто что-то важное осталось позади, а впереди простиралась неопределённость.
На улице первой нарушила молчание Марта:
— Может… съездим на дачу? Посмотрим, как там…
Ярина пожала плечами:
— У меня получится только на этих выходных. Потом у детей заканчивается отпуск.
Владислава задумалась: её ждала напряжённая неделя с авралами в офисе. Но отказ сейчас означал бы уступку ещё до начала разговора.
— Попробуем съездить вместе, — произнесла она неуверенно. — Надо хотя бы оценить фронт работ.
Ярина слегка наклонила голову:
— Я бы вообще продала всё сразу, — сказала она тихо. — Мы ведь не договоримся о пользовании… А налоги?
Марта вспыхнула:
— Продать? Это же единственное место… Мамина клубника ещё растёт там!
— И что? Мы уже взрослые люди, — перебила её Ярина. — Кто будет следить за домом? Кто оплатит ремонт?
Владислава почувствовала знакомое напряжение между ними: каждая придерживалась своей позиции и имела веские аргументы. В памяти всплыли летние вечера на веранде — тогда споры касались лишь того, кому мыть посуду или куда спрятать абрикосовое варенье от ос.
Теперь же обсуждали совсем другое: налоги и доли пришли на смену компоту и песочнице.