Воздух был насыщен запахом озона, сырого дерева и чем-то резким, почти металлическим.
Ярина резко обернулась к сёстрам:
— Вот вам и родовое гнездо! Ни жить толком, ни сдать — так не пойдёт!
Но возражений не последовало: каждая была занята делом — кто-то убирал книги с верхней полки, кто-то отодвигал кресло, кто-то расстилал старый ковёр поперёк образовавшейся лужи. Уже через несколько минут стало ясно: если сейчас не остановить протечку, утром придётся прощаться с частью мебели.
На фоне этой суматохи прежние обиды вдруг казались ничтожными. Решение пришло само собой: нужно срочно искать материалы для временной починки.
Когда капли перестали падать с потолка, в доме словно наступило облегчение — вместе с Владиславой, Яриной и Мартой. У книжного шкафа стояло ведро наполовину наполненное мутной водой. Края ковра напитались влагой, книги были аккуратно сложены у стены. В коридоре витал запах мокрой древесины. За окном дождь постепенно утихал — редкие капли ещё стучали по подоконнику.
Владислава провела рукавом по лбу и оглядела сестёр: Ярина сидела на корточках возле розетки, проверяя, не попала ли туда вода; Марта устроилась на лестнице с в руках старым полотенцем вместо тряпки. Тишину нарушил только резкий хлопок — где-то в саду ветер захлопнул дверцу сарая.
— С крышей надо что-то решать прямо сейчас, — устало произнесла Ярина. — Иначе при следующем дожде всё повторится.
Владислава кивнула:
— В сарае должен быть рубероид и гвозди… Помню рулон на верхней полке.
Марта поднялась:
— Пойду помогу. Только фонарь нужен — там темень хоть глаз выколи.
В сарае было прохладно и пахло землёй. Владислава с трудом отыскала налобный фонарь: батарейки почти разрядились, свет метался по стенам пятнами. Рубероид оказался тяжёлым и неповоротливым. Марта держала гвозди в ладони, Ярина взяла молоток — тот самый, которым когда-то отец чинил калитку во дворе.
Откладывать было нельзя: дождь мог вернуться в любую секунду. Все трое поднялись на чердак через узкий лаз за кухонной стенкой. Там стоял удушливый воздух вперемешку с пылью и запахами прошлого.
Работали молча. Владислава удерживала рубероид на месте, пока Ярина прибивала его к доскам — каждый удар молотка звучал особенно громко в тесном пространстве чердака. Марта подавала гвозди и иногда тихо бормотала себе под нос: то ли считая удары молотка, то ли просто стараясь отвлечься от усталости.
Сквозь щели проглядывало ночное небо — облака расходились над садом, а лунный свет ложился на мокрые ветви яблонь.
— Держи крепче! — бросила Ярина через плечо. — Если плохо закрепим — первым же порывом сорвёт!
Владислава кивнула и сильнее прижала край полотна к доскам.
Неожиданно Марта рассмеялась:
— Ну вот… хоть что-то сделали вместе…
Её смех прозвучал неожиданно тепло — впервые за весь день он разрядил напряжение между ними.
Владислава ощутила внутреннее облегчение: только теперь спина заныла от усталости — до этого напряжение держало её как струну натянутой.
— Может быть… так оно и должно быть? Вместе чинить то, что рушится… — тихо произнесла она.
Ярина взглянула на неё без раздражения; скорее это был взгляд человека уставшего до предела.
— А иначе никак…
Они закончили быстро: закрепили последний кусок рубероида и спустились вниз по лестнице обратно в дом.
На кухне было свежо после грозы: форточка всё ещё оставалась открытой настежь. Сёстры расселись за столом; одна поставила чайник нагреваться, другая достала из шкафа открытую пачку печенья.
Владислава убрала волосы со лба и внимательно посмотрела на сестёр уже без прежнего раздражения или обиды:
— Нам всё равно придётся договариваться… Этот ремонт лишь начало большого пути…
Марта улыбнулась:
— Не хочу терять дачу… И ругаться из-за неё тоже не хочу…
Ярина глубоко вздохнула: