Оксана тогда посмотрела на него так, будто перед ней стоял не просто чужой человек, а настоящий противник. С того момента она окончательно замкнулась. Ни разговоров, ни попыток что-то прояснить или наладить. Только сухая необходимость — как по расписанию.
Ночью Дарина пришла к ним в спальню.
— Папа, мне страшно.
— Что случилось, солнышко?
— Плохой сон приснился.
Игорь уже собирался отвести её обратно в комнату, но Оксана, не открывая глаз, пробормотала:
— Пусть остаётся здесь.
Дарина устроилась между ними, прижалась к отцу. Через несколько минут уже тихо посапывала. Игорь лежал, прислушиваясь к дыханию дочери и жены. Семья. По форме.
Проснулся он утром от того, что Дарина ворочалась и пиналась. Оксаны уже не было — хотя воскресенье, она всё равно встала рано. Работать.
В зоопарк пошли вдвоём. Оксана отказалась — срочный проект, надо закончить презентацию. Дарина немного расстроилась, но не слишком. Уже привыкла.
— Папа, смотри, обезьянки! — воскликнула она, потянув его за руку.
Игорь наблюдал за обезьянами, за сияющей дочкой, за другими родителями с детьми. Настоящие семьи? Или просто изображают?
На обратной дороге купили мороженое. Сели на лавочку, Дарина болтала ногами, делилась впечатлениями — какие звери ей понравились больше всего.
— Папа, а почему ты с мамой не разговариваешь?
— Как это? Мы же разговариваем.
— Нет. Вы говорите только «передай соль» и «выключи свет». А это не разговор.
Пятилетняя девочка. А замечает больше, чем взрослым хотелось бы.
— Просто устаём, Дариночка.
— А Златина мама говорит, что если люди не разговаривают, они разводятся.
Игорь едва не поперхнулся мороженым.
— Кто тебе это сказал?
— Никто. Я сама слышала, как Златина мама по телефону говорила.
Он обнял дочку, прижал к себе.
— Не переживай. Мы рядом. Всегда будем.
Хотя сам в этом уже не был уверен.
Когда Дарина уснула вечером, Игорь вышел на балкон. Оксана сидела в гостиной с ноутбуком. Работала. Или делала вид.
Он закурил — впервые за два года. Раньше Оксана терпеть не могла, когда он курил. Тогда это хоть что-то значило.
Он размышлял о будущем. Может, съехать? Снять жильё, навещать Дарину по выходным. Стать тем самым «папой на воскресенье». Как когда-то его отец.
Отец ушёл, когда Игорю было семь. Сначала приходил раз в месяц — приносил игрушки, водил в парк. Потом всё реже. А потом исчез совсем.
Игорь помнил, как ждал его по выходным. Как мать придумывала оправдания — мол, занят, но обязательно придёт в следующий раз. А потом он просто перестал ждать.
Он не хотел, чтобы Дарина прошла через то же самое.
Вернувшись в квартиру, он увидел, как Оксана подняла взгляд от ноутбука.
— Куришь?
— Да.
— Понятно.
И снова уткнулась в экран. Ни упрёков, ни ссор. Просто равнодушие — хуже любой сцены.
Решение пришло через неделю. Уходить — нет. Но и делать вид, будто всё хорошо, он больше не собирался.
— Нам нужно поговорить, — сказал он вечером Оксане.
Она отложила телефон, посмотрела с настороженностью.
— О чём?
— О нас. Вернее, о том, что нас больше нет.
— Игорь, я устала. Давай завтра.
— Мы уже два года откладываем на завтра.
Она выпрямилась, скрестила руки на груди — словно выставила щит.
— И что ты предлагаешь?
— Я сниму комнату. Буду приходить к Дарине, забирать её, готовить, укладывать спать. Но ночевать буду отдельно.
— Значит, ты уходишь?
— Нет. Я остаюсь. Но не собираюсь больше притворяться, будто мы семья. Если за год между нами ничего не изменится — тогда уйду окончательно. Но молчать больше не стану.
Оксана долго молчала. Потом кивнула.
— Хорошо.
Ни слёз, ни упрёков, ни попыток удержать. Просто «хорошо».
Комнату он нашёл в доме напротив. Маленькая, но аккуратная. Перевёз туда часть вещей, купил раскладушку.
Первую ночь не сомкнул глаз. Всё было непривычно — тишина, отсутствие Оксаниных вздохов, ни скрипа кровати, когда она переворачивается.
Утром он пришёл, как обычно. Дарина удивилась: