— В доме, где меня ежедневно унижают.
— Никто тебя не унижает! Я лишь пытаюсь научить тебя жизни!
— Мне уже двадцать восемь, Тамара Сергеевна. Меня научили всему.
— Плохо тебя учили, раз ты не умеешь вести себя должным образом!
Ольга глубоко выдохнула.
— Знаете что? Я согласна вернуться, но только на своих условиях.
— На твоих? Да ты…
— Позвольте договорить. Во-первых, вы прекращаете критиковать мою работу, мой образ жизни и мои домашние дела. Во-вторых, мы оплачиваем ровно половину коммунальных платежей, не больше. В-третьих, я пользуюсь бытовой техникой тогда, когда мне нужно. В-четвёртых, вы не заходите в нашу комнату без стука. И, наконец, в-пятых, самое важное: вы извиняетесь передо мной за все оскорбления.
В трубке повисла тишина, затем раздался злой, колючий смех.
— Ты совсем обнаглела! В моём доме мне не диктуют условия!
— Тогда прощайте, Тамара Сергеевна.
— Стой! Ты что, хочешь разрушить мою семью?
— Вашу семью? А как же наша с Алексеем семья?
— Какая ваша семья? Вы даже детей не завели!
— В вашем доме? Чтобы вы их тоже терроризировали?
— Я бы хотела внуков!
— Нет, вы бы их контролировали. Как контролируете Алексея. Как пытаетесь контролировать меня.
— Это не контроль, а забота!
— Нет, Тамара Сергеевна. Забота — это когда желают добра другому. А вы желаете добра только себе.
Ольга положила трубку.
Вечером приехал Алексей. Ольга заметила его у подъезда Монастырище, он нервно переступал с ноги на ногу, не решаясь войти. Она сама спустилась вниз.
— Привет, — сказал он, не поднимая взгляд.
— Привет.
— Оля, пойдём домой.
— Домой? У нас нет дома, Алексей. Есть дом твоей матери.
— Не начинай…
— Я и не начинаю. Я заканчиваю.
Он посмотрел на неё. В его глазах читался страх.
— Ты хочешь развестись?
— Я хочу жить нормальной жизнью. С мужем, который меня уважает. В доме, где я хозяйка, а не прислуга.
— Я уважаю тебя!
— Нет, Алексей. Если бы уважал, не позволял бы матери меня унижать.
— Она не унижает, она просто…
— Просто что? Учит меня жизни? Заботится? Алексей, открой глаза! Твоя мать — тиран!
— Не смей так говорить о моей матери!
Вот оно — истинное лицо. Ольга с грустью улыбнулась.
— Видишь? Её ты защищаешь. А меня — нет.
— Оля, это несправедливо…
— Что несправедливо? Говорить правду? Или ожидать, что муж будет на стороне жены?
Алексей молчал. Он стоял перед ней — высокий, привлекательный, такой близкий и в то же время чужой.
— Я сниму квартиру, — наконец произнёс он. — Мы будем жить отдельно.
Сердце Ольги забилось сильнее.
— Правда?
— Да. Но… мама будет часто к нам приходить.
— Как часто?
— Ну… она ведь одна…
— Как часто, Алексей?
— Может, по выходным… иногда.
— Каждые выходные?
— Не каждый, через раз.
Ольга покачала головой.
— Ты не понимаешь, да? Дело не в том, где мы живём. Дело в том, что ты не умеешь сказать ей «нет».
— Она моя мать!
— А я твоя жена! Или должна быть ею.
— Ты и есть.
— Нет. Я третья лишняя в вашей с мамой семье.
Алексей разозлился.
— Знаешь что? Может, мама права! Может, ты действительно эгоистка, которая хочет отобрать меня у неё!
Эти слова прозвучали как удар. Ольга отступила на шаг.
— Если ты так считаешь, тебе здесь не место.
— Оля, я не так хотел сказать…