— Рассказывай, — без лишних вступлений произнёс он, как только Оленька устроилась за столиком.
Она глубоко вдохнула и начала рассказывать. О том самом колье, которое Марьяна назвала дешёвой безделушкой. О том, как её подруга видела свекровь выходящей из дорогого ювелирного бутика. О странностях в поведении на юбилее.
Богдан слушал молча, лишь напряжённые мышцы на его скулах выдавали внутреннюю бурю.
— Я не хотела вмешиваться, — закончила Оленька. — Но после того, как вы упомянули про ключи от неизвестной квартиры… Мне показалось, вы должны знать.
Свёкор долго не произносил ни слова, уставившись в одну точку. Затем тихо проговорил:
— Спасибо тебе, Оленька. Я… должен во всём разобраться сам.
— А что вы собираетесь предпринять? — спросила она с тревогой в голосе.
Он посмотрел на неё усталым взглядом:
— Пока не знаю. Но так продолжаться не может. Я обязан выяснить правду — чего бы мне это ни стоило.
Когда они прощались у дверей кафе, Оленька заметила за соседним столиком человека, который поспешно отвернулся. Ей показалось лицо знакомым, но где именно она его видела — вспомнить не смогла.
Позже дома, лёжа рядом с мирно спящим Ростиславом, девушка никак не могла отделаться от ощущения: сегодня она открыла ящик Пандоры и теперь назад дороги нет.
— Оленька, ты мой телефон не видела? — голос мужа вывел её из раздумий.
— Что? А… нет… вроде бы нет, — рассеянно ответила она и снова погрузилась в мысли о вчерашнем разговоре со свёкром.
Ростислав подошёл ближе и внимательно заглянул ей в глаза:
— Ты сегодня какая-то другая… Что-то произошло?
Оленька попыталась улыбнуться:
— Всё нормально. Просто плохо спала этой ночью.
В этот момент раздался звонок в дверь. Ростислав пошёл открывать, а она осталась на кухне собраться с мыслями. Вдруг до неё донёсся встревоженный голос мужа:
— Папа? Что случилось?
Оленька выглянула в коридор и увидела Богдана. Он выглядел ещё более измученным: бледное лицо и покрасневшие глаза говорили о бессонной ночи.
— Сынок… нам надо поговорить. И пусть Оленька тоже послушает, — хрипло сказал он.
Все трое прошли в гостиную. Богдан тяжело опустился в кресло и начал говорить:
— Всю ночь я следил за твоей мамой. Она действительно поехала туда… к той квартире. И была там не одна…
Ростислав побледнел:
— Папа… ты хочешь сказать… мама тебе изменяет?
Богдан покачал головой:
— Нет… всё гораздо сложнее. Я видел молодого мужчину лет двадцати пяти… Он приехал к ней туда… И он очень похож на тебя, сынок…
Повисла гнетущая тишина. У Оленьки закружилась голова от услышанного.
— Что ты имеешь в виду?.. — прошептал Ростислав почти беззвучно.
Богдан тяжело вздохнул:
— Мне кажется… у твоей мамы есть ещё один сын… О котором мы ничего не знали…
Ростислав резко поднялся с дивана:
— Это невозможно! Мама бы никогда…
— Присядь… пожалуйста… — тихо попросил отец. — Это ещё не всё… Когда они вышли из квартиры – я услышал их разговор… Этот парень болен… Ему нужно серьёзное лечение… И твоя мама продаёт свои украшения ради денег…
Оленьке тут же вспомнилось то самое колье – к горлу подступил комок тревоги и жалости одновременно. Она взглянула на мужа – тот сидел с опущенной головой; плечи его дрожали мелкой дрожью.
Она тихо спросила у свёкра:
— А что вы теперь собираетесь делать?
Он вновь посмотрел на неё тем же усталым взглядом:
— Не знаю… Я люблю Марьяну… но это слишком тяжело принять… Почему она молчала все эти годы?.. Почему скрывала от меня?..
В этот момент зазвонил телефон. Ростислав машинально взял трубку – и побледнел ещё сильнее:
— Мама попала в больницу… У неё сердечный приступ…
Коридор медицинского учреждения встретил их гнетущей тишиной и запахом антисептика. Оленька вместе с Ростиславом и Богданом сидели на жёстких пластиковых стульях напротив приёмного отделения – каждый погружённый в свои мысли; напряжение между ними ощущалось почти физически воздухом вокруг них пропитанным тревогой и ожиданием новостей от врачей.