Тогда Оксана промолчала. Она решила не вмешиваться — чужое прошлое её не касалось. Но теперь, после всего, что прозвучало, она ощущала полное право воспользоваться этой информацией. Татьяна годами создавала образ идеальной супруги и заботливой матери. Всем рассказывала о своей безграничной любви к покойному мужу, о преданности ему до последнего дня. Эта история стала краеугольным камнем её репутации среди родных и соседей. Её считали почти святой.
Оксана вернулась в гостиную. Гости уже начали расходиться. Татьяна стояла у выхода, тепло прощаясь с Валентиной и двоюродной сестрой. В её облике читалась уверенность в себе, она выглядела триумфаторшей, хозяйкой вечера. Ярослав помогал кому-то надеть куртку, улыбался и благодарил за подарки.
Оксана подошла к свекрови. Сердце стучало учащённо, но голос звучал спокойно и твёрдо.
— Татьяна, можно вас на минуту?
Свекровь обернулась с удивлением — похоже, она не ожидала от невестки инициативы, да ещё при свидетелях.
— Что-то случилось?
— Вспомнила одну вещь, — произнесла Оксана достаточно громко, чтобы все в прихожей могли услышать. — Полгода назад я помогала вам наводить порядок и наткнулась в шкафу на коробку с письмами и фотографиями.
Лицо Татьяны изменилось мгновенно: румянец исчез, уступив место болезненной бледности; глаза расширились от испуга; губы дрогнули.
— Я… я не понимаю… — пробормотала она едва слышно; голос выдавал внутреннюю панику.
— Там были снимки с одним мужчиной, — продолжила Оксана уже холодным тоном: внутри неё всё стало ясным и решительным. — Вы казались очень счастливыми на тех фото. А даты на письмах указывали на 1984 год… как раз тот период, когда вы были замужем за Мстиславом. Ярослав тогда только пошёл в первый класс.
В прихожей повисла гнетущая тишина. Валентина застыла с сумкой в руке; двоюродная сестра приоткрыла рот от изумления; Ярослав отвлёкся от своих дел и удивлённо посмотрел на происходящее.
— Как ты смеешь! — прошипела Татьяна сквозь зубы; но уверенности в голосе больше не было — лишь страх да растерянность.
— Смею ровно настолько же, насколько вы позволяли себе унижать меня все эти годы: называли временным недоразумением в жизни вашего сына, строили планы по нашему разводу… Я слышала ваш разговор с Валентиной дословно.
Валентина вспыхнула от смущения и опустила взгляд в пол. Татьяна попыталась что-то сказать в ответ — но слова так и не сорвались с губ: будто удар пришёлся прямо под дых. Её надменность исчезла без следа; перед всеми предстала растерянная женщина с потухшим взглядом — та самая тайна из прошлого внезапно оказалась под угрозой разоблачения.
— Мама… это правда? О чём она говорит? — Ярослав подошёл ближе к матери с нахмуренными бровями.
Татьяна молчала: смотрела на Оксану как на чужого человека… опасного человека. Та самая невестка, которую годами игнорировали или третировали как пустое место, вдруг предстала перед ней сильной стороной конфликта.
— Спроси у своей мамы сам, Ярослав,— сказала Оксана спокойно.— Пусть расскажет тебе сама: была ли она той самой верной женой из сказок? Кто тот человек на фотографиях?
Ярослав перевёл взгляд на мать: та стояла молча со сведёнными губами и побелевшим лицом. Остатки гостей начали неловко переминаться с ноги на ногу; праздничное настроение испарилось без следа — воздух стал тяжёлым от напряжения.
— Это неправда… Она всё выдумывает! Хочет поссорить нас! Не слушай её… Ярослав… — наконец заговорила свекровь дрожащим голосом.
— Выдумываю? — переспросила Оксана с усмешкой.— Коробка до сих пор там же: верхняя полка шкафа за зимними пальто… Письма лежат в голубых конвертах… фотографии сложены отдельно в белый пакетик… Хотите принести? Показать всем?
Татьяна сделала шаг назад словно от удара по лицу; рот открылся беззвучно и снова закрылся… Она понимала: проиграла окончательно. Всё было правдой… И если сейчас коробку достанут при всех – вся её легенда о безупречной жизни рассыплется как карточный домик перед глазами родных и соседей…
— Это было давно… ошибка молодости… я любила Мстислава… просто слабость была…
Тут Валентина ахнула от неожиданности…