— Нина Павловна, добрый день, — начала Тамара спокойно и деловито. — Я слышала ваш разговор и хочу внести ясность.
— Танечка, дорогая, что происходит с Лешей? Он такой подавленный… Почему ты так с ним? И со мной тоже… Ведь мы одна семья.
— Нина Павловна, если вам действительно нужна помощь, особенно с физически тяжёлыми делами, вроде мытья окон и переноски продуктов, то обращаться следует к вашему сыну, — твёрдо ответила Тамара. — У него выходной, он здоров, и это его обязанность — заботиться о матери. Я же — его жена, а не домработница.
— Таня, дорогая, ты же хозяйка… — заговорила свекровь, но уже с оттенком раздражения. — Леша мужчина, у него другие обязанности. Он кормилец семьи…
— Я тоже работаю, Нина Павловна, — перебила Тамара. — И мой выходной ценен не меньше. Я не намерена бесплатно выполнять ваши регулярные домашние обязанности. Если уборка для вас затруднительна, можно заказать клининг — это вполне реальный выход.
— Клининг?! — возмутилась Нина Павловна. — Чтобы я пускала чужих в дом? Люди ведь осудят! Подумают, что сын с невесткой забыли обо мне!
— Меня мало волнует мнение посторонних, — твёрдо сказала Тамара. — Меня интересует моё право на личную жизнь и отдых. Я не позволю больше манипулировать собой, прикрываясь возрастом или мнимой немощью. Если Алексею стыдно помочь матери или он считает это ниже своего достоинства — это его проблемы, не мои.
В трубке воцарилась напряжённая тишина. Был слышен лишь тяжёлый, прерывистый вдох Нины Павловны.
— Вот как оно, значит? — наконец сказала она, и в её голосе не осталось ни капли прежней мягкости. Только холодная злость и обида. — Решила показать, кто в доме главная? Ну что ж, Танечка… Я так просто это не оставлю. Если ты против семьи, против порядка, против уважения к старшим — я приеду сама и наведу порядок. Мы обстоятельно поговорим. Ты поймёшь, как себя следует вести!
С резким щелчком она положила трубку. Алексей бросил на Тамару победный взгляд, словно говоря: посмотрим, как долго ты выдержишь. Она же просто положила телефон на столик. Она была готова. Всё только начиналось.
Через сорок минут в доме прозвучал резкий, настойчивый звонок — будто дверь собирались выбить вместе с косяком. Алексей, который до этого нервно ходил по комнате, рванул открывать. Тамара осталась в кресле, хотя внутри всё дрожало. Но решимость была непреклонной — слабость он не увидит.
— Мама! Наконец-то! Ты даже не представляешь, что здесь произошло! — из прихожей закричал Алексей, переполненный возмущением и праведным негодованием.
Нина Павловна ворвалась в гостиную, словно ураган. Щёки пылали, глаза сверкали, платок соскользнул с плеча. Всё в ней говорило о готовности к сражению.
— А ну-ка, подойди сюда, девочка! — набросилась она на Тамару, которая спокойно встала навстречу. — Что ты себе позволяешь?! Как ты можешь приказывать моему сыну?! Как смеешь так со мной разговаривать?!
— Здравствуйте, Нина Павловна, — ответила Тамара, сохраняя вежливость, что ещё больше раздражало свекровь. — Рада, что вы приехали. Теперь можем поговорить спокойно, без недоразумений.
— Обсуждать?! — вскрикнула та. — Мне нечего обсуждать с женщиной, которая позволяет себе хамить матери своего мужа! Мы приняли тебя в семью, а ты оказалась змеёй! И где был Леша, когда ты такое говорила?
— Он был рядом, мама! — поддержала сына Нина Павловна. — Говорит, что должен сам убирать окна! Что она не обязана этого делать! Представляешь?
— Я говорила не просто «такое», Алексей, — спокойно уточнила Тамара. — Я сказала правду. Ты — сын этой женщины. Значит, именно тебе следует заботиться о ней. А если ты считаешь, что твоя жена должна делать это за тебя — значит, ты либо ленив, либо вовсе не мужчина.
— Как ты смеешь?! — задохнулась Нина Павловна. — Мой сын работает! У него нет сил! А ты сидишь дома и ничего не делаешь!
— Я тоже работаю, Нина Павловна, — голос Тамары стал ещё твёрже. — И зарабатываю не меньше вашего сына. Мой дом — не место для бесплатных услуг вашей семье. Вы воспитали человека, который не способен принимать решения без вас. А я устала быть частью этой системы, где мне отводится роль вечной помощницы и козла отпущения.
Её слова звучали, как пощёчины. Алексей замялся, не зная, что ответить. Его мать затряслась от ярости.
— Я всю жизнь ему отдала! Ночами не спала! А ты пришла и на готовеньком ещё и судишь меня?!
— Именно потому, что вы всё ему отдали, он и остался зависимым ребёнком, — не дала ей вставить слово Тамара. — Ему давно пора быть самостоятельным. Но вы предпочли держать его на коротком поводке. Я больше не стану частью этого семейного спектакля.
Алексей наконец взорвался: