Мелочи. Но они принадлежали только мне.
Прошло полтора года. Почти весь кредит закрыт, жизнь постепенно вошла в русло, появился новый человек — пока без серьёзных намерений, но с ним было легко и спокойно. Я почти не вспоминала о Даниле и Оксане. Почти.
Однажды в супермаркете услышала знакомый голос. Обернулась — у кассы стояла Оксана, копалась в кошельке. Очень изменилась: поседела, осунулась, сутулость выдавала усталость.
— Вам не хватает тридцати гривен, — повторяла кассирша.
На ленте лежали буханка хлеба, пакет молока и дешевая колбаса. Женщина растерянно переводила взгляд с продуктов на продавца.
— Может быть, что-то уберёте? У меня больше нет…
Позади зашевелилась очередь — начали ворчать. Я подошла ближе и протянула купюру кассирше.
— Добавьте от меня.
Оксана обернулась и застыла на месте. Узнала меня сразу. Приоткрыла рот для слов, но я лишь покачала головой:
— Не стоит.
Взяла сумку и направилась к выходу. Ни разу не оглянулась.
Вечером пришло сообщение от Данила — первое за всё это время: «Маме плохо. Нужны дорогие лекарства. Помоги… ради прошлого… хоть немного».
Я смотрела на экран и ощущала лишь пустоту — ровную, холодную тишину внутри себя. Без колебаний удалила сообщение, заблокировала номер и положила телефон рядом.
За окном мерцал вечерний город: чужие окна, чужие судьбы. А здесь была моя жизнь — тихая и настоящая.
Я больше не подсчитывала расходы до копейки, не гасила чужие долги и никого не спасала от их последствий. Просто жила своей жизнью. И именно это стало самым тяжёлым приговором для тех, кто привык пользоваться мной — моё равнодушие.
Теперь они остались вдвоём: мать с сыном в своём тесном мире обид и ожиданий. А я однажды вышла из него и плотно закрыла за собой дверь.
Я уже не та женщина, что молча терпит всё подряд. Я та, кто умеет уходить навсегда — без сожалений и возврата.
Если откликнулось — ставьте лайк, пишите комментарий и подписывайтесь!