— Извините, но кто вы такая, чтобы указывать мне? — резко возразил Андрей.
— Я соседка той женщины, которая из-за вашего «временного» пребывания не сомкнула глаз полтора месяца. Я тот человек, кто наблюдал, как Тамара довела себя до нервного срыва, пытаясь быть гостеприимной.
— Тётя Тамара, — обратился Андрей ко мне, — ты же сама сказала, что можно…
— Можно — значит можно. Но временно — значит временно, а не бесконечно, — ответила я, чувствуя внутренний трепет.
Ольга положила мне руку на плечо.
— Тамара, не оправдывайся. Ты вправе жить в своём доме так, как считаешь нужным.
— Это несправедливо, — пробормотал Андрей. — Я же не знал…
— Не знал чего? — резко спросила Ольга. — Что нельзя месяц сидеть на шее у человека и не платить? Что нельзя переставлять чужую мебель без разрешения? Что нельзя шуметь по ночам?
Он молчал, и в этом немом ответе было больше смысла, чем в любых словах.
После бури
Андрей уехал через два дня. Собрал вещи молча, пробормотал «спасибо за всё» и исчез, оставив ключи на столе.
Я сидела в своём кресле — том самом, которое сразу после его отъезда вернула на прежнее место — и смотрела на пустую комнату. Странно, но вместо ожидаемого облегчения охватила растерянность.
Тишина. Настоящая тишина, которой не было полтора месяца. Ни раздражающих звуков клавиатуры, ни ночных походов на кухню, ни чужих предметов на каждой поверхности.
Я встала и прошлась по квартире. В ванной больше не валялись мокрые полотенца. На кухне стояли лишь мои чашки. В холодильнике — только мои продукты, аккуратно расставленные по полкам.
Почему-то захотелось заплакать.
— Тамара, как дела? — спросила Ольга, заглянув вечером.
— Тихо, — ответила я. — Очень тихо.
— И это хорошо. Теперь сможешь отдохнуть.
Мы сидели на кухне, пили чай. Ольга рассказывала о своих делах, я слушала рассеянно. Мысли постоянно возвращались к Андрею. Где он сейчас? Нашёл ли себе ночлег?
— Не беспокойся за него, — сказала Ольга, словно читая мои мысли. — Взрослый мужчина, разберётся сам.
— Просто мне его жалко. Он ведь молодой, один в чужом городе…
— Тамара, — Ольга поставила чашку на стол, — ты опять начинаешь. Он не ребёнок. Если ему нужно было жильё, он должен был искать его с первого дня, а не устраиваться у тебя как дома.
Наверное, она была права. Но всё равно было тяжело на душе.
Через неделю пришло сообщение: «Тётя Тамара, прости меня. Я правда не осознавал, как сильно тебя напрягаю. Снял комнату в центре. Хотел бы пригласить тебя к себе как-нибудь, угостить нормальным ужином. Если не против, конечно.»
Я долго смотрела на экран телефона. Потом набрала ответ: «Андрей, я рада, что у тебя всё наладилось. Может быть, когда-нибудь приду в гости. Береги себя.»
Отправила и выключила телефон.
За окном шёл дождь, но в квартире царили тепло и спокойствие. Я устроилась в своём кресле, взяла книгу и подумала: как здорово, что дом снова стал домом, а не гостиницей. Как хорошо, что научилась говорить «нет», пусть и с опозданием.
И как прекрасно, что у меня есть Ольга — человек, который помог мне обрести собственный голос.