Богдан точно запомнил момент своего освобождения — 15 марта, вторник, 14:23. Именно тогда он завершил звонок, нажав на красную кнопку телефона, оборвав очередную тираду Ганны о том, какой он неблагодарный сын. В ту минуту он принял решение, которое навсегда изменило ход его жизни.
Три года постоянных звонков от родителей превратились в регулярные сеансы морального давления.
— Богдан, ты снова забыл поздравить Оксану с именинами! — начинала Ганна с обвиняющим тоном прокурора. — А Роксолана интересуется, почему ты так редко бываешь у нас!
Из глубины комнаты доносился голос Мирона:
— Мать дело говорит!
Их логика не подлежала сомнению: раз они дали ему жизнь, значит, он должен вечно соответствовать их ожиданиям. Любое его действие подвергалось оценке через призму общественного мнения — «что скажут люди», «разве тебе не стыдно», «мы тебя по-другому воспитывали».
Кульминацией стал эпизод с дачей. Родители приобрели участок в селе Кагарлык — без дорог, без электричества и без здравого смысла — и настояли на том, чтобы сын каждую неделю приезжал на «семейные субботники».
— У меня есть своя жизнь, работа и планы на выходные, — пытался возразить Богдан.