Оксана просыпалась каждое утро в половине шестого, когда за окном старенькой киевской панельки еще царила предутренняя темнота, и лишь первые проблески света пробивались сквозь осеннюю серость неба. Квартира на пятом этаже, с облупленными дверями и скрипучими полами, казалась ей запутанным коридором без выхода. Она осторожно опускала ноги на холодный пол, стараясь не потревожить Тараса — своего супруга, который спал чутко, но крепко после ночных смен на заводе. Его ровное дыхание навевало покой, и Оксана позволяла себе ненадолго вернуться мыслями в прошлое — к той студенческой вечеринке, где он впервые подошёл к ней: высокий парень с мягкой улыбкой пригласил её на танец под старую песню «Битлз». Тогда всё казалось таким ясным и обнадёживающим. Но теперь действительность была совсем иной — пропитанной запахом вчерашнего ужина, пылью на книжных полках и невидимыми узами, которые Галина — свекровь — незаметно наложила на их жизнь.
На кухне её встречал тусклый свет одинокой лампочки над плитой. Именно здесь начинался ежедневный ритуал, установленный Галиной с самого первого дня их совместного быта. «Теперь ты не просто Оксана — ты хозяйка в нашем доме», — произнесла тогда Галина с голосом твёрдым и ледяным взглядом. «У нас всё по традициям. Я жду завтрак каждое утро. Мне уже тяжело ходить, а ты молодая да сильная. Тарас поймёт — он мой сын и знает мои привычки». Тогда Оксана лишь молча кивнула, проглотив горечь слов. Она любила Тараса — за его надёжность, за то тепло в объятиях по вечерам и тихие слова: «Всё будет хорошо». Ради него она приняла этот брак и согласилась жить в квартире на окраине Киева вместе с его матерью, которая переехала туда после смерти мужа десять лет назад. Но любовь не всегда способна выдержать испытание повседневностью.
Галина была женщиной из другой эпохи — вдова с аккуратно собранными седыми волосами и прямой осанкой бывшей труженицы завода. Работать она уже не могла: пенсии швеи хватало ей для спокойной жизни без лишних забот. Однако её присутствие ощущалось повсюду: в выцветших занавесках у окон, в стопках старых газет на полках и даже в воздухе с ароматом её любимых духов — смесь лаванды с лёгким оттенком нафталина. В доме царили её порядки: строгие и непреложные. «Раньше женщины вставали ни свет ни заря», — часто напоминала она. — «А сейчас только ленятся да жалуются».
Первый завтрак Оксана готовила с дрожащими руками: нарезала хлеб из булочной у метро ещё со вчерашнего дня, взбивала яйца для омлета с помидорами по рецепту свекрови, продиктованному вечером из кресла-качалки. Чай с лимоном да бутерброды с сыром должны были быть безупречными. Ровно в шесть утра Галина вышла из своей комнаты в выглаженной пижаме и заняла место за столом. Она внимательно изучила содержимое тарелки взглядом опытного критика, поднесла вилку к омлету и фыркнула: «Соли маловато положила, Оксана… В следующий раз исправься — Тарас привык к нормальной еде». Оксана натянуто улыбнулась; внутри же что-то хрупкое дало трещину под давлением этих слов… Её образование филолога когда-то вдохновляло мечтать о работе в издательстве; она хотела жить среди книг о женщинах, преодолевающих судьбу… Но Тарас сказал тогда: «Маме одиноко… Помоги ей немного… Это ведь ненадолго». И она помогала… снова… каждое утро.
Дни складывались в недели; недели превращались в месяцы… И каждое утро становилось всё тяжелее переносить этот ритуал как должное обязательство перед семьёй мужа. На цыпочках пробираясь по коридору до кухни, Оксана включала плиту ещё до рассвета; резала овощи для завтрака; варила кофе для Тараса – если тот просыпался раньше обычного… Руки давно привыкли к ножу – но душа так и не смирилась… За закрытой дверью своей комнаты Галина ждала сигнала – шагов по линолеуму – чтобы выйти навстречу новому дню…
Опять опоздала на пять минут?