«Болеешь? — Галина усмехнулась, но в её голосе звучала не радость, а усталое раздражение. — В мои годы женщины с температурой на поле выходили, рожали без медиков и не жаловались! А ты — словно фарфоровая кукла! Иди уж, ложись в свою постель, я сама завтрак приготовлю. Только Тарасу ни слова — подумает ещё, что ты просто ленивая и мать его не уважаешь».
Оксана молча направилась в спальню. Закутавшись в одеяло, она улеглась, ощущая, как жар охватывает тело с новой силой. Тарас ещё спал; его лицо в полумраке выглядело умиротворённым. Она лежала неподвижно, прислушиваясь к звукам с кухни: звон ложек и шипение масла создавали какофонию быта. В голове крутились обрывки мыслей: «Почему я позволяю это? Почему Тарас ничего не замечает? Я ведь не прислуга — я человек». Болезнь захватила её полностью: озноб пробирал до костей, кашель разрывал грудную клетку. Сегодня она даже не смогла открыть ноутбук — фриланс с переводами для онлайн-изданий остался за гранью возможного. Мир сузился до стен комнаты, пропитанной запахом лекарств и безысходности.
Вечером Тарас вернулся с завода раньше обычного — смена закончилась досрочно. С хлопком открылась дверь, впуская в квартиру аромат осенней влаги. Галина тут же набросилась на него: «Сынок! Жена твоя чуть кухню не спалила! Я еле успела спасти всё — яйца на полу валяются, масло по всей плите! Я весь день на ногах стояла, а она только лежит!» Её голос дрожал от притворной обиды; глаза сверкали напряжением.
Тарас нахмурился и бросил взгляд в сторону спальни: Оксана лежала на диване под пледом, лицо пылало от жара. Он подошёл ближе и сел рядом: «Оксаночка, что случилось?» Его ладонь коснулась её лба — он был раскалён.
«Простыла… наверное бронхит», — прохрипела она сквозь кашель. — «Не смогла приготовить… прости».
Он тяжело вздохнул и повернулся к матери: «Мамочка, перестань давить на неё так сильно. Она каждый день старается изо всех сил. Видишь же сама — ей плохо». В его голосе прозвучала усталость вперемешку с раздражением.
«Старается? — фыркнула Галина и скрестила руки на груди. — Если бы действительно старалась — болеть бы времени не было! Я при твоём отце работала на двух работах и ещё утром завтрак готовила! А она только жалуется! Тарасик мой дорогой, ты меня зря игнорируешь… Такая жена тебя разрушит».
Оксана больше не могла молчать. Она приподнялась на подушках; голос её стал твёрже несмотря на слабость: «Разрушу? Да я вас обоих спасаю от этой рутины каждый день! Я каждое утро просыпаюсь ради неё же самой! А она меня ненавидит с первого дня нашего знакомства! Мне надоело это терпеть… Тарас… Это ведь не семья… Это поле боя!»
Тарас застыл между двумя женщинами; взгляд метался то к жене, то к матери. Галина побледнела; губы задрожали: «Ты мне говоришь такое? Я ради вас всё делаю! Дом держу в порядке… стираю… убираю… После смерти твоего отца я одна всё тянула – тебя вырастила и жильё сохранила!»
«Вы дом ведёте? – Оксана повысила голос так резко, что он эхом разнёсся по квартире. – Вы командуете здесь как генерал! Это ваш дом – ваша территория… А я тут просто гостья по милости сына вашего живущая… Но больше терпеть ваши упрёки нет сил!»
Вечер перерос в бурный конфликт до глубокой ночи. Тарас метался между комнатами пытаясь унять обеих: «Мама… Оксаночка… хватит уже… Мы ведь семья!» Но слова жены повисли тяжёлым облаком над всем происходящим – как дым сигареты из балкона кухни.
Галина курила редко – только когда нервы были совсем никуда годны – глядя сквозь темноту ночного Киева вспоминала мужа и их жизнь вдвоём в этих стенах… «Я ведь хотела как лучше», – шептала себе под нос она дрожащими губами. – «Но если отпустить контроль – всё развалится…»
Наутро Оксана даже головы поднять не смогла: температура поднялась выше прежнего уровня; кашель стал хриплым и болезненным до судорог в груди. Обеспокоенный Тарас вызвал врача из районной поликлиники – пожилого мужчину с седыми усами и внимательным взглядом.
Осмотрев больную он покачал головой:
— Бронхит осложнился простудой…