Успел лишь сбросить вещмешок, и, не задерживаясь на переодевание, всей семьёй направились к матери — пусть порадуется, что сын её вернулся живым.
А уже после этого он один пошёл к Зоряне. Люди говорили, что просил у неё прощения. За всё: за то, что до войны дал ей надежду, за похоронку, что пришла на его имя, даже за то извинялся, что остался в живых. И за то просил прощения, что возвращается к своей первой семье. Говорил — оттуда ему яснее стало видно, кто по-настоящему дорог и кого больнее всех обидел.
Так Тарас остался с Ганной.
Похоронка оказалась ошибочной — поторопились тогда. А он в это время как раз находился в госпитале на лечении. Как только немного окреп — сразу написал письмо жене Зоряне и своей матери. А затем ещё одно отправил Ганне: сообщил, что жив и попросил у неё прощения.
Не ждал он от Ганны прощения. А когда добрался попуткой домой — первой его встретила именно она с дочкой.
Те письма из госпиталя пришли слишком поздно — уже после того как Тарас вернулся сам. Да может и к лучшему так вышло.
Никто никогда не слышал ни ссор между ними, ни упрёков со стороны Ганны о довоенной измене мужа. Жили они душа в душу: поддерживали друг друга во всём и ещё двоих детей вырастили вместе. А Зоряна — тогда ещё молодая и красивая женщина — вскоре встретила другого мужчину и вышла замуж. Простила ли она Тараса или нет — осталось неизвестным.
София