— Мне нужно убедиться, что ты не подцепила вредоносные программы, — так он объяснял своё право беспрепятственно брать её телефон. — Ведь проще предотвратить проблему, чем потом устранять последствия, согласись, милая. С той же неизменной улыбкой он просматривал её страницы в соцсетях и параллельно заглядывал в личную переписку.
Однажды, заметив её фотографию в публикации об их совместной поездке, Дмитрий вспыхнул от ярости.
— Дарина, это что ещё такое? — выкрикнул он, поднеся к лицу жены экран с увеличенным изображением её улыбающегося лица.
— Я просто…
— Молчать! Я запрещаю тебе выкладывать фотографии без моего разрешения! — закричал он и с резким движением распахнул дверь в туалет. Затем швырнул телефон жены прямо в унитаз и нажал на слив.
— Дмитрий, но мы же вместе ездили отдыхать… ты сам меня фотографировал… — Дарина отступила назад, испуганно переводя взгляд с мужа на уничтоженный гаджет.
— Я не идиот и прекрасно помню, где бываю и с кем! Но объясни мне: зачем ты здесь улыбаешься каждому встречному?! Любой человек может зайти на твою страницу и рассматривать тебя как товар на витрине! — голос Дмитрия стал тише и холоднее. От этого Дарину пробрала дрожь. Никогда прежде она не испытывала такого унижения. Щёки у неё вспыхнули румянцем, а руки задрожали. И вдруг она почувствовала стыд за свою радость — за ту самую фотографию. В этот момент до неё дошло: Дмитрий превратил её улыбку в нечто постыдное.
Тем временем он уже говорил мягче: обнял её за плечи и начал гладить по волосам:
— Родная моя… я ведь просто хочу уберечь тебя. Защитить от чужих глаз, пересудов… грязных фантазий. А ты сама выставляешь себя напоказ…
А Дарина слышала совсем другое: «Ты принадлежишь мне! И только я решаю, кому позволено видеть твою улыбку!» Она невольно напряглась от его прикосновений к спине. Именно тогда пришло осознание: она боится собственного мужа. Не его силы — а того ужасающего ощущения беспомощности перед его контролем и манипуляциями.
Размышляя об этом позже, Дарина поняла: Дмитрий не отпустит её добровольно. И если она решится уйти — он будет пытаться вернуть любой ценой. Даже временный телефон взамен утопленного оказался особенным: старенький кнопочный аппарат без камеры вообще. Теперь уж точно ни одного снимка сделать нельзя…