Позор — это ваши слова, Галина Алексеевна, — произнесла Ольга, шагнув ближе, её глаза блестели от слёз и гнева.
— Позор — унижать мать твоих внучек! — тихо вмешался Виктор, подняв руку в защиту супруги. — Перестаньте с этими оскорблениями.
Но мать словно не замечала его слов. — Она не заслуживает быть твоей женой!
— Она привела в дом чужих детей! — выкрикнула она, и её лицо исказилось до неузнаваемости, вызывая у Ольги настоящий ужас. — Мама, — голос Виктора прозвучал резко, словно удар. — Ни слова больше!
Он взглянул на неё с таким выражением, какого Галина Алексеевна раньше не видела.
Это был не покорный сын, который обычно соглашался с её упрёками.
Это был мужчина, готовый отстаивать свою семью любой ценой.
На мгновение в кухне воцарилась такая тишина, что можно было услышать, как в соседней комнате тикают часы.
Ольга прижалась к мужу, ощущая его поддержку и силу.
И только дыхание Галины Алексеевны нарушало эту тишину.
— Ты немедленно извинишься перед Ольгой, — твёрдо заявил Виктор. — И больше никогда, слышишь, никогда не смей говорить о моих дочерях подобное. — Витюшка… сынок… — в её голосе прозвучала жалость. — Я же только добра желала…
— Я защищаю наш род… — прервал её Виктор с твёрдостью. — Род — это не твои сказки про «только мальчиков». Род — это я, моя жена и наши дети.
И они продолжат нашу линию, если захотят.
А твои суеверия и злые речи — пустой звук.
Женщина пошатнулась, словно получила удар. — Значит, ты выбираешь её? — слабо прошептала она. — Я выбираю правду.
Я выбираю семью.
Если ты не в состоянии уважать моих детей, то ты нас потеряешь.
Слова Виктора повисли в воздухе, тяжело давя на всех.
Ольга смотрела на мужа и чувствовала, как внутри поднимается волна облегчения.
Впервые за долгое время он решительно встал на её сторону. — Но я… я ведь твоя мать… — Галина Алексеевна едва держалась на ногах. — А она — мать моих детей, — ответил Виктор. — И если ты не хочешь это принять, нам лучше держаться друг от друга подальше.
Кухня погрузилась в молчание.
В глазах Ольги блестели слёзы — смесь боли и благодарности.
Взгляд Галины Алексеевны выражал растерянность, словно весь её привычный мир рушился. — Я… я… — прошептала она, но больше слов не было.
Женщина резко отвернулась, зашаркала по полу и через минуту дверь в прихожей глухо захлопнулась.
Виктор тяжело вздохнул и повернулся к жене. — Прости, — сказал он, обнимая её. — Я не ожидал, что она способна на такое. — Она… она никогда по-настоящему не любила наших девочек, — прошептала Ольга. — Просто терпела, пока не прорвало.
Муж сжал её крепче. — Я с вами.
Всегда.
И это было не просто обещание — это была клятва.
Казалось, всё завершилось с хлопком двери.
Но на самом деле это было лишь начало.
Через несколько дней Галина Алексеевна распространила по всей родне слухи: будто Ольга «нагуляла девочек» и принесла в семью чужих детей.
Телефон в доме начал звонить гораздо чаще, чем обычно. — Виктор, здравствуй, это тётя Татьяна, — напряжённым голосом произнесла женщина. — Извини, что так прямо…
Но я слышала, что мама твоя говорит.
Это правда? — Какая правда? — нахмурился Виктор. — Ну… — тётя понизила голос, — мол, девочки-то не твои.
Ты, сынок, не обижайся, но лучше бы сделать ДНК-тесты.
Для спокойствия, понимаешь?