Рекламу можно отключить
С подпиской Дзен Про она исчезнет из статей, видео и новостей
Марьяна едва добралась до квартиры, опираясь на стены в подъезде. Голова кружилась так сильно, что перед глазами мелькали темные пятна. Лихорадочно шаря в сумке в поисках ключей, она мысленно корила себя за то, что поддалась панике в кабинете врача. Но разве можно было не испугаться?
Лариса, положив на стол снимки МРТ, говорила ровным голосом, почти без эмоций:
— Марьяна, ситуация непростая. Аневризма. Стенка сосуда истончена до предела — словно паутина. Представьте себе надутый шарик: малейшее напряжение — и он лопнет. Любой стресс или скачок давления… Операция необходима как можно скорее. Надеяться на квоту — это как играть в рулетку. Мы не знаем, сколько у вас есть времени.
— А если сделать за деньги? — с трудом выговорила Марьяна, крепко сжимая ремешок сумки влажными ладонями.
Названная врачом сумма прозвучала как приговор. У неё таких средств не было и быть не могло. После смерти матери остались долги и бедность, а зарплата библиотекаря едва покрывала базовые нужды… Даже если бы она решилась продать почку — и та не стоила бы столько.
— Ждите звонка по поводу квоты, — мягко сказала Лариса. — И постарайтесь сохранять спокойствие. Вам нужен полный покой.
«Какой покой?!» — хотелось закричать Марьяне. Но она лишь молча кивнула и вышла из кабинета, чувствуя слабость в ногах.
Теперь она стояла у двери квартиры Тараса и пыталась перевести дыхание. Эта квартира досталась ей по наследству.
Тарас был замкнутым человеком с причудами — брат отца, который после своей тихой кончины оставил ей эту трехкомнатную хрущевку под завязку забитую вещами. Для кого-то это могло быть сокровищем антиквариата; для неё же – очередной головной болью.
«Нужно всё разобрать», — размышляла она, проходя мимо заваленных комнат. «Продать хоть что-нибудь… Может быть старый буфет или сервант… Собрать хотя бы часть суммы для клиники».
Мысль о том, чтобы просто сидеть сложа руки и ждать момента, когда «лопнет шарик» у неё в голове – сводила с ума. Ей нужно было заняться хоть чем-то – лишь бы отвлечься от навязчивых мыслей.
Начала с письменного стола в гостиной: массивного дубового монстра с ящиками доверху набитыми бумагами. Взяв мусорный пакет, она принялась за дело: квитанции девяностых – туда же; старые счета – следом; инструкции к давно выброшенной технике – без колебаний отправлялись вслед за остальным хламом.
Она двигалась машинально – лишь бы не думать ни о чём лишнем. Постепенно головная боль начала отпускать свою хватку.
В самом глубоком ящике под слоем пожелтевших газет «Правда» её пальцы наткнулись на что-то плотное на ощупь: старая картонная папка-скоросшиватель со стертыми углами и выцветшими тесемками.
Любопытство победило апатию: Марьяна развязала тесемки и раскрыла папку. Внутри лежали аккуратно сложенные письма без конвертов — просто исписанные листы бумаги ровным мужским почерком… знакомым почерком Тараса.
Она взяла верхний лист:
«Дорогая Тамара,
Прошло уже три месяца с тех пор как ты уехала… Я всё никак не могу привыкнуть к твоему отсутствию. Сегодня заходил в институт — всё там напоминает о тебе… Пусто без тебя… Я был гордым дураком тогда… Не должен был позволить тебе уйти после той глупой ссоры… Я даже не знаю теперь где ты… Твоя соседка сказала только одно: вы уехали… больше ничего… Я пишу тебе будто в пустоту… но иначе не могу… Это единственное, что удерживает меня на плаву…
Твой Тарас».
Марьяна застыла на месте. Всю жизнь она считала Тараса сухим чудаком-отшельником без особых чувств или привязанностей… А тут такая искренность… такая тоска…
Она взяла следующее письмо… потом ещё одно… Все они были датированы 1972 годом и рассказывали одну историю снова и снова: встреча двух людей; любовь; глупая ссора (он испугался ответственности и отказался идти знакомиться с её родителями); её внезапный отъезд вместе с семьёй…
Он так никогда и не узнал адреса Тамары…