Перетрет косточки каждому в округе, и только тогда утихнет, только тогда почувствует себя значимой. Раньше я на это внимания не обращала — мало ли кто что говорит, у меня своих забот хватало. Но в последние недели что-то изменилось.
Сначала всё выглядело безобидно. Зашла я однажды за хлебом в магазин, а продавщица Полина смотрит на меня как-то странно — с жалостью, будто со мной беда приключилась или болезнь какая приключилась.
Я ей говорю:
— Полин, чего это ты так на меня глядишь?
А она мнётся, глаза прячет:
— Да ничего, Оксана, всё нормально.
Потом наша фельдшер Кристина при встрече руку мне пожала крепко-крепко и говорит:
— Ты держись, Оксана. Мы с тобой.
Я опешила. С чего бы держаться? Что случилось?
А случилось вот что. Ганна разнесла по всему селу слухи: будто бы я молоко своё порчу — воду туда лью, мел добавляю и ещё какую-то дрянь подсыпаю для жирности и веса. И сыр мой фермерский, который я отвожу на продажу в районный центр — тоже якобы не первой свежести: залежалый да с переклеенными этикетками.
Я поначалу подумала — ну мало ли что бабы болтают. Но тут другое дело: это не просто сплетни — это удар ниже пояса. Это же моя работа, моё дело всей жизни! И всё перечёркивается одним грязным словом.
Неделю ходила сама не своя: почти не спала, всё думала — за что? Чем я ей помешала? Вроде никогда особо не ругались… При встречах здоровались как положено.
На похоронах у Николая она была — соболезновала даже, слёзы платочком вытирала…
А потом во мне проснулась злость. Такая настоящая злость — сильная и бодрящая. Я утром проснулась и поняла: нет уж! Не позволю себя втоптать в грязь! Не для того надрывалась годами!
В субботу был сход деревенский — собирались обсудить ремонт дороги до райцентра. Народу собралось много — человек пятьдесят точно было. Почти всё село пришло. И Ганна там была как штык: сидела впереди всех с поджатыми губами и довольным взглядом.
Когда про дорогу договорили, я поднялась со своего места. Ноги дрожали от волнения, голос сипел от напряжения… но я поднялась.
— Люди добрые… — начала я тихо; все обернулись ко мне. — Позвольте слово сказать…
Иван кивнул мне одобрительно, и я заговорила. Сперва сбивалась на каждом слове от волнения… но потом вошла во вкус. Рассказала всем о том бреде, что про меня несут уже месяцами. Рассказала правду: каждую неделю моё молоко проверяется в лаборатории районного центра — вот протоколы анализов для тех, кто сомневается.
Сыр мой берут три магазина регулярно — ни одной жалобы за всё время работы…