— А теперь скажите мне, Ганна, — обратилась я к ней, — скажите при всех: за что вы меня оклеветали? Чем я вам насолила? Что я вам сделала плохого?
Она сидела, и лицо у неё на глазах менялось — то розовело, то бледнело, потом пошло пятнами, серо-красными какими-то.
— Да я… Да ты что… Я ведь просто передала… что слышала… — забормотала она сбивчиво.
— От кого слышала? — не отступала я. — Назови того, кто тебе это наговорил.
В клубе повисла такая тишина, что было слышно, как муха бьётся о стекло. Все уставились на Ганну с тяжёлыми взглядами — осуждающими и недобрыми.
— Ну… Ну люди говорили…
Она уже почти растерялась окончательно, но вдруг взвизгнула:
— Чего вы все на меня уставились?! Я что ли виновата, что у неё муж помер, а она теперь с любовником живёт?!
Тут уж я опешила. Какой ещё любовник? С кем это она меня свела? Я ведь одна как перст живу! Откуда взяться любовнику?
— Это Александр твой хахаль-то? — донёсся голос из дальнего угла.
Это Маргарита выкрикнула — старая бабка, которая всё про всех знает.
— Александр к ней помогает по хозяйству ходит. Так теперь это называется хахаль?
И тут поднялся Александр. Он сидел в углу зала; я его раньше и не заметила. Высокий такой, плечистый, лицо пунцовое от злости или стыда, кулаки сжаты до белизны.
— Мама… — произнёс он глухо. — Мама… Что ты натворила?
Ганна рванулась к нему навстречу с протянутыми руками:
— Сашенька мой! Я же ради тебя старалась! Хотела как лучше! Она же тебя приворожить хочет!
— Замолчи! — рявкнул он так громко и резко, что все вздрогнули. — Замолчи сейчас же! Ты хоть понимаешь вообще, что натворила?! Ты человека опорочила! Честную женщину! Она пашет без отдыха одна-одинёшенька на ферме без мужика рядом… А ты её грязью поливаешь!
Он повернулся ко мне лицом. И в его взгляде появилось нечто новое для меня: глубокое и непонятное сразу.
— Оксана… — сказал он тихо. — Оксана… простите её. Она не со зла это всё… Из ревности глупой женской да из страха своего… Боится она: вдруг уйду от неё… к вам уйду… А я…
Он замолчал на миг и провёл ладонью по лицу.
— А я ведь действительно вас люблю. Уже давно. С тех пор ещё как вы сюда приехали вместе с Николаем… Царствие ему небесное… Мне тогда четырнадцать было всего лишь… А вам двадцать пять вроде бы… Я смотрел на вас тогда и думал: вот бы такую жену когда-нибудь…
Он усмехнулся грустно.
— Потом женился на Нине… Потому что вы замужем были… Думал: пройдёт со временем всё это… Не прошло. Нина чувствовала это всегда… Потому и уехала в итоге…
В зале стало совсем тихо. Ганна съёжилась в кресле; лицо её посерело и будто осунулось сразу лет на десять.
А Александр продолжил:
— Когда Николай умер… Я стал приходить помогать вам не потому что жалел только… Хотя жалость тоже была… Но больше потому что иначе не мог уже жить без этого рядом с вами быть… Рядом с вами мне спокойно было всегда… правильно как-то всё становилось внутри… Будто именно там моё место настоящее было всегда рядом с вами.