Она убрала тетрадь в нижний ящик стола. Надо продолжать — ведь выходит неплохо. Да, мрачновато… но всё же достойно. Мария внимательно штудировала пьесы признанных классиков и с усердием выписывала собственных персонажей — не хуже, чем у мастеров. О любви писала с усилием, будто через силу. Сапожник без сапог…
Но ведь невозможно всё время писать только о несчастной любви. Придётся затронуть и счастливую. Пусть сама Мария и не знала такой — ведь не всем же быть несчастными…
Так она и существовала: дважды в неделю — магазин, раз в месяц — банк, иногда прогулка по парку, угрюмому и неприветливому, как она сама.
Телевизор включался крайне редко — возможно, именно поэтому он так долго ей служил. Покупка одежды или обуви превращалась в настоящее испытание. Да что там одежда! Бывали дни, когда Марии с трудом удавалось заставить себя принять душ: она просто знала — если этого не сделать, станет самой себе отвратительной. А хотелось лишь одного… остаться под одеялом.
Когда на её счету уже было около двух десятков пьес, Мария вдруг задумалась: почему горе тогда так её раздавило? Конечно, оно было огромным — втройне тяжёлым. И внезапным до ужаса. Она была к нему совершенно не готова… Вот и придавило её этим грузом так сильно, что выбраться до сих пор не удаётся. Странно? Наверное… но бывает же такое.
— Поднимайся уже! Хватит киснуть! Иди хоть кофе сделай себе! – простонала она вслух.
Сегодня был как раз тот день, когда вставать казалось невозможным.
С трудом добравшись до гостиной с чашкой кофе в руках, она включила телевизор на каком-то местном канале. На экране появился высокий мужчина лет сорока с проседью в волосах; он рассказывал о том, как они из последних сил стараются удержать городской драматический театр на плаву. Но хотелось бы ставить что-то современное тоже — а вот материала катастрофически не хватает. Ведущая сочувственно кивнула:
— Не хватает сценариев?
— Пьес нет хороших… – поправил он её.
— Какой сейчас год? – пробормотала Мария себе под нос, не отрывая взгляда от экрана.
Нет-нет да замечала даты на квитанциях при оплате квартиры или телефона… но потом забывала их напрочь.
Пару лет назад пришлось менять паспорт — напомнили об этом в банке. А потом снова забыла: какая теперь разница?
Как-то деньги закончились окончательно. Это было неизбежно: бабушкиных накоплений хватило надолго… даже удивительно надолго. Но мысль о том, чтобы устроиться на работу среди людей казалась ей невозможной — она бы просто не выдержала этого общения каждый день.
Было ясно: рано или поздно придётся продать квартиру и купить поменьше — жить на оставшиеся средства. Пока же она пошла по более мягкому пути: продала кое-что из дедушкиного антиквариата.
— Прости меня… Всё равно передавать это некому…
Продажа прошла по объявлению в газете; повезло наткнуться на порядочного коллекционера — он честно заплатил и даже предложил обращаться ещё при необходимости.
Но эти деньги тоже скоро иссякнут… А этот театрал говорит: материала нет! Пьес много – хороших почти нет!
Мария выключила телевизор и подошла к зеркалу. Иногда бросала взгляд мельком – то отражение никогда не вызывало у неё эмоций: ну есть оно – и ладно! «Если ты отражаешься в зеркале – значит ты точно не вампир!» Откуда это? Радио? Или сама придумала?
Могло быть гораздо хуже… Седина? Так у неё с восемнадцати лет волосы серебрились местами… Морщин почти нет – от чего им появляться? Спит сколько хочет; нервы никуда не тратит… Причесалась – можно идти хоть куда… хоть в театр!
С одеждой было сложнее… Она выбрала чёрный сарафан из прошлого века да цветастую блузку под него – сейчас такое точно никто уже не носит… Но фигура осталась прежней со школьных времён – разве что стала ещё худее…
В театре Мария попросила встречи с руководством. Охранник у входа смерил её взглядом оценивающим образом; ей стало неловко.
— Я могу пройти к руководству?
— Сейчас их нету… Оставьте номер телефона и скажите по какому вопросу – я передам.
— Вам оставить? Может лучше секретарю?
— Эх вы… Дмитрий у нас сам за всех тут работает: директор он же и секретарь… И сам спектакли ставит! – охранник перешёл почти на шёпот: – А недавно у него личная беда приключилась… Жена ушла прямо к режиссёру из Киева!
Марии стало неожиданно смешно впервые за много лет…
— К киевскому прямо?
— Точно вам говорю! А наш ходит будто ничего не случилось… Но мы-то знаем!.. Садитесь пока…
Охранник явно решил считать Марию своей собеседницей… а она уже устала от разговора – давно столько слов подряд не произносила…
— Знаете что… Я оставлю номер телефона. Передайте ему просто: я автор пьес…
Она начала диктовать домашний номер телефона.
— Лучше мобильный скажите…