— Второй день… Пока не успела привыкнуть, — слабо улыбнулась Ярина.
Разговор снова оборвался. За окном мелькали силуэты сосен, освещённые редкими фарами машин.
После долгой дороги еда казалась безвкусной. Оксана торопливо доедала, мечтая поскорее вернуться в комнату и укрыться одеялом.
На обратном пути они шли по влажной тропинке между корпусами, под ногами поскрипывали песок и хвоя. Ветер налетал порывами, и Оксана прижала кофту к себе, сожалея, что не взяла шарф.
— Здесь часто бывает прохладно? — спросила она, скорее вслух, чем ожидая ответа.
Ярина пожала плечами:
— Бывает по-разному. Сейчас ещё тепло держится.
Она ускорила шаг, и разговор сам собой сошёл на нет.
В последующие дни всё шло по заведённому порядку: завтрак в половине восьмого, процедуры по расписанию, дневной отдых, ужин ровно в шесть. Оксана старалась вливаться в режим, посещала массаж, пыталась заснуть днём — но чужие голоса за стеной мешали расслабиться.
Ярина держалась особняком: уходила на процедуры раньше всех, возвращалась позже после прогулок. Встречались они лишь у умывальника — утром и вечером, обменивались короткими «Доброе утро» и «Спокойной ночи».
Первый конфликт возник из-за окна: по утрам Ярина распахивала его настежь, и Оксане становилось холодно — она кутается в кофту и мёрзнет за столом. Несколько раз она осторожно просила:
— Может, немного прикроем?
На что Ярина отвечала:
— Мне иначе трудно дышать…
После этого разговор замирал.
Мелочи тоже начинали раздражать: то кружка оставалась немытой, то полотенце оказывалось на полу. Иногда кто-то забывал выключить светильник, и вторая молча вставала, чтобы это сделать.
В столовой они садились за разные столики, обсуждали блюда, иногда высказывали недовольство работой персонала, но в остальном почти не общались. Иногда к ним присоединялись другие женщины — делились новостями, вспоминали прежние заезды. Оксана слушала, но чужие рассказы её не трогали.
К концу недели между ними повисло напряжение: даже ночью казалось, что каждая дышит отдельно. Иногда Оксана слышала, как Ярина тихо подходит к окну и осторожно приоткрывает его. Она отворачивалась к стене и начинала считать вдохи, чтобы не думать о раздражении и чувстве одиночества.
В пятницу вечером прошёл дождь, дорожки снова стали влажными, с веток капли стекали прямо под окнами. После ужина обе молча читали при настольной лампе. К одиннадцати выключили свет, оставив только ночник у двери.
Окно было приоткрыто: в комнату проникал прохладный воздух, слышался шелест веток и отдалённые голоса с парковки. Оксана лежала спиной к соседке, прислушиваясь к собственному дыханию и пытаясь уснуть.
Неожиданно в темноте раздался тихий голос Ярины:
— Не спите?
Оксана вздрогнула:
— Нет… Всё думаю…
Повисла пауза. За окном промелькнул свет фонаря, отражение скользнуло по потолку.