— Ой! — вскрикнула Катя, когда из рук выскочила чашка и с громким звоном разбилась, упав на плитку и расколовшись на множество осколков.
— Что, опять?! — крикнул муж из гостиной.
Послышалось, как он шаркает тапочками по линолеуму в сторону кухни. Почёсывая живот, супруг остановился в дверях и глядя на осколки, сказал:
— Ну, что ты за неумейка такая? Всё из рук валится! И как я только женился на тебе? Третья чашка за неделю…
— Прости, Паш, я случайно… — Катя нагнулась, сметая щёткой кусочки в совок. – Не злись.
— Никаких денег не хватит на посуду, если ты такими темпами будешь её колоть. Эх… — вздохнул мужчина и с укоризной глянул на жену, смахивающую то, что раньше было чашкой, в мусорное ведро. — Вообще, ты должна мне спасибо сказать, за то, что я тебя, такое недоразумение, в жёны взял!
— Спасибо. — ответила Катя и обиженно сжала губы.
— И нечего дуться! И где таких безруких делают? — он развернулся и ушёл обратно.
Катерина села на табурет и закрыла лицо руками. Уже в третий раз Павел говорит, что она — никчёмная. Если бы он только знал, как больно это слышать! Всю жизнь она пыталась избавиться от этого унизительного чувства — когда тебя ни во что не ставят, когда ты — пустое место для самых близких и родных.
Сначала отец ушёл от них одним днём, даже не поговорив с пятилетней дочкой и не оставив ей хотя бы телефон. Она бежала за машиной, пока папа не выехал на шоссе, плакала и махала руками, крича сквозь слёзы:
— Папа, папочка, вернись! Не уезжай!
Когда автомобиль скрылся из глаз, а папа скрылся из её жизни, она, постояв ещё несколько минут в надежде, что он вернётся, опустила голову и громко рыдая, вернулась домой.
Мать будто и не заметила, что муж ушёл и продолжила разгульную жизнь. Если раньше она пропадала сутками неизвестно где, то теперь в их небольшой двухкомнатной квартире на окраине города было шумно всегда, не взирая на будни или выходные, на время и просьбы, а позже угрозы соседей.
В один из вечеров мать привела целую толпу маргиналов, которые заняли всё пространство и так небольшой квартиры. Катя тёрла глаза и хныкала:
— Мама, я кушать хочу…
Изрядно пьяная женщина стеклянными глазами глянула мимо дочери и протянула кусок чёрного хлеба и огрызок солёной рыбы.
Проглотив подсохший ломтик и запив водой из-под крана, Катя хотела лечь спать, но испуганно отшатнулась — на её кровати спал совершенно чужой мужчина, который обнимал неизвестную женщину. Девочка подошла к матери и тихо сказала:
— Мама, спать хочется…
Мать взвилась и вскрикнула:
— Что ты пристала ко мне? Иди отсюда, не мешай! — она встала и покачиваясь, заплетающейся походкой прошла к входной двери, волоча за шиворот уставшую девочку. – Вот тут сиди! — она показала на подоконник на лестничной площадке между этажами.
— Я не хочу тут сидеть… Я хочу в свою кровать… — потерев кулачками сонные глаза, ответила Катя.
— Не хочешь? Ну и вали отсюда! Навязалась на мою голову! — крикнула мать в лицо дочери и хлопнула дверью.
Прижимая к груди старого динозаврика, девочка посмотрела на подоконник. Даже при всём желании вскарабкаться на него не получилось бы — он был по грудь маленькому ребёнку. Стоя в углу у окна, Катя всхлипнула и тихонько заплакала.
Внизу стукнула входная дверь и послышались шаги — по ступенькам кто-то поднимался. Из угла Кате было видно, как на второй этаж зашла пожилая соседка. Как её зовут, девочка не помнила, но именно эта бабушка всегда чем-нибудь угощала маленькую Катю, и очень ласково смотрела, поглаживая по голове. Вот и сейчас она, прислушиваясь, обернулась в сторону Кати.
— Катя, деточка, ты что здесь? — она сделала насколько шагов вверх по лестнице. — Что-то случилось? Ты почему не в постели так поздно?
Девочка хлюпнула носом и скривив рот, заплакала во весь голос. Соседка взяла девочку за руку и повела к себе, приговаривая:
— Что за изверги? Выкинуть дитя на ночь глядя… — в этот момент в квартире Кати послышалась громкая музыка и пьяные крики. Женщина покосилась на дверь и произнесла: — Хотя знаешь, что? Уж лучше ты у меня побудешь, чем в этом притоне. Идём.
Накормив голодную девочку и напоив чаем с печеньем, соседка постелила в зале и перед тем, как уложить, помыла девочку, приговаривая:
— Кошмар какой-то… Когда тебя мыли в последний раз?
— Не помню… — отвечала Катя и жмурилась от пены на голове.
Лёжа в чистой, уютной постели, Катя мечтала, чтобы у неё тоже когда-нибудь было также хорошо, а когда соседка подошла и поцеловала в лоб, ухватилась за шею женщины и прошептала:
— Тётя, спасибо!
— Да какая ж я тебе тётя, Катюша? Зови меня бабушкой Ирой. Ириной Викторовной меня зовут. — ответила женщина и прижала к себе худенькое тельце малышки. — Ну, отдыхай, моя хорошая…
К полуночи собутыльники так расшумелись, что соседи вызвали полицию. Всю весёлую компанию погрузили в Газель и повезли в отдел. За Катей приехала женщина-офицер и увезла в больницу. На утро в клинику приехала бабушка, мать Вали. Пока у Кати брали кровь и другие анализы, она разговаривала с врачом, потом оставила внучке пакет с фруктами и личными вещами и уехала в полицию.
Спустя месяц мать Кати лишили родительских прав. Отца так и не нашли, и опеку над девочкой взяла на себя бабушка, Нина Ивановна.
Нина Ивановна была женщиной строгой и не терпящей сопротивления. С первых дней она сказала растерянной девочке:
— Слушай меня, Катя. Я с тобой цацкаться не буду. Если с первого раза не поймёшь, повторять не буду, сразу возьму ремень в руки. Поняла?
Катя кивнула и немножко описалась от страха — бабушка не рассчитала силу и сильно сжала ручку ребёнка, сдвинув брови и глядя прямо в глаза.
— Да ты к тому же ещё и зассыха? Фу! Иди в ванную, быстро! — женщина стукнула по выключателю и открыла воду.
Вымыв внучку, Нина помогла ей спуститься на пол и обмотав полотенцем, отправила в спальню. Укрывая разомлевшего ребёнка, она сказала:
— Спать пока будешь здесь, со мной. Потом куплю раскладушку или кресло-кровать. Всё, спи. — щёлкнув выключателем, бабушка прикрыла за собой дверь и загремела посудой в кухне.
Хоть бабушка и была очень строгой, сдержанной на ласку и похвалу, всё же с ней Кате было лучше, чем с матерью. Алкоголь Нина Ивановна на дух не переносила, не пила сама и в своё время запрещала почившему мужу и единственной дочери Валентине. Откуда в той такая тяга к спиртному, Нина не понимала — супруг особо не прикладывался к рюмке, лишь по праздникам или скорбным датам. Зато всегда в её доме была свежая еда, чистая постель и вымытые полы — чего после ухода отца в квартире матери не наблюдалось.
Сходить с прямой дорожки Валя начала, когда потеряла работу. Хотя и на работе её замечали подшофе. Возможно, потому и уволили. Неожиданно в их дом стали захаживать странные люди, с собой у которых всегда было что выпить. Отец Кати пытался пресечь это безобразие, но когда понял, что зелёный змий сильнее, сбежал. То, что он не забрал с собой дочь, Нина объяснит, когда Катерина вырастет — он сомневался в отцовстве, как только увидел новорожденную девочку, а Валя ничего не рассказывала, предпочитая отмалчиваться.
Чтобы содержать себя и внучку, Нина Ивановна нашла работу, и с этих пор она в будни с утра торопливо одевала и кормила Катю, и собиралась сама. Теперь из детского сада её забирали самой последней, а утром приводили, когда в группе ещё никого не было. Денег всё равно не хватало, и одета Катя была в самое простое и недорогое. Ни о каких излишествах речи не шло, любимой присказкой бабули было: «Не до жиру, быть бы живу!». Что значит это выражение, девочка не понимала, но старалась никогда ничего не просить, чтобы не сердить суровую родственницу.
Она старалась быть хорошей, во всём и всегда слушалась, никогда не перечила, втайне надеясь на проявление ласки и нежности бабушки. Самым заветным желанием Кати было только одно — чтобы её любили. Чтобы чувствовать тепло родных рук, прижиматься к груди родного человека, чувствуя защиту и безопасность. Чтобы бабушка хотя бы иногда хвалила, видя, как аккуратно она заправила постель, как старательно подмела полы, а когда стала старше и пошла в школу, ждала, что за оценки бабуля одарит её хотя бы улыбкой.
Но сурово сжатые губы бабушки почти никогда не улыбались. Конечно, ей было тяжело — в шестьдесят пять лет взять на себя заботы по воспитанию внучки, это не то же самое, что в двадцать пять — и силы уже не те, и здоровье. Но она, стиснув зубы, несла на себе этот груз, и Катя росла нормальным человеком. Только…
Когда в школе начали образовываться компании по интересам, девочку не принимали ни в одну. Почти все школьники были из благополучных семей, с хорошим достатком, и скромно одетая тихоня Катя не вписывалась в круг детей успешных родителей. Чтобы хоть как-то заслужить внимание, Катя решилась на плохой поступок — украла деньги из копилки бабушки и раздала их одноклассникам, на что те, снисходительно улыбаясь, приняли её в свою группу.
Правда, она навсегда останется для них посредственностью и серой мышью, ничем не выделяющуюся на их фоне, не обладающую способностью к искромётным шуткам, и хоть никто и никогда не говорил ей об этом, она всегда себя считала человеком второго сорта и втайне завидовала всем и каждому в окружении.
Исчезновение денег бабушка заметила сразу же, и после этого ягодицы у Кати ещё долго болели, но стащить деньги ещё раз девочка не рискнула, приняв, как должное то, что настоящую любовь и друзей купить невозможно.
Став старше, взрослее и независимее, Катя ушла от бабушки сначала на съёмную квартиру, а потом взяла собственное жильё в ипотеку. Чтобы как-то загладить свою вину после пропажи той небольшой суммы, приезжая к бабушке в гости, потихоньку подкладывала в её копилку по несколько купюр, так, чтобы Нина Ивановна не заметила.
Ирину Викторовну Катя тоже не забывала — приезжала в гости и подолгу чаёвничала с ней, рассказывая все свои новости, печали и радости. Удивительно — совершенно чужой человек выслушивал и подсказывал искренней, чем родная бабушка, у которой всегда не хватало времени и терпения на задушевные разговоры с внучкой.
— Баловство всё это! Ерунда! Иди лучше, стирку закинь! Нечего тут рассусоливать и нюни распускать! — восклицала она и уходила на кухню.
Шло время, бывшие одноклассницы начали выходить замуж и рожать детей, и только Катя всё была одна. До тридцатилетия оставалось чуть больше месяца и в отдел к ним пришёл новый сотрудник — Павел. Увидев его, Катерина чуть не забыла, как дышать — сердце заколотилось где-то у горла, дыхание перехватило, а предательски трясущиеся руки никак не прятались за спину.
Он ничем особым не отличался — средний рост, среднее телосложение, серые глаза, тёмно-русые волосы, намечающийся животик. Но именно эта его «среднесть» и покорила девушку, ведь она была уверена, что не достойна никого лучше.
Когда Павел ответил взаимностью, Катерина летала от радости — наконец, она будет не одна, наконец, обретёт своё счастье. А когда спустя пять месяцев Павел предложил пожениться, без раздумий ответила: «Да!».
Первый год она порхала, как птица, и в офисе всю энергию вкладывала в профессию, а дома — в новое звание жены и обязанности, связанные с этим. На работе это сказалось самым лучшим образом — вникая во все детали, она совершенно не отвлекалась, и делала своё дело быстрее и лучше остальных.
Этого не могло не заметить начальство, и поощрив отличную сотрудницу премией, предложило повышение. Она бежала домой, чтобы поделиться новостью с мужем, а залетев в прихожую, прокричала:
— Пашенька, ура! Меня повысили!
Муж лениво вышел из комнаты и сухо ответил:
— И что? Можно подумать, это что-то изменит…
— Конечно! Мне и зарплату подняли! — Катя стягивала туфли и широко улыбалась, ожидая, что супруг разделит радость с ней. — Можем откладывать на отпуск!
— Кстати, об отпуске. А что, если я один съезжу?
— В смысле?.. — растерялась Катя. — Как это — один? А я?
— А ты работай пока. Отдыхай. Без меня.
— Паш, да я вроде как не устала ещё… От тебя… — Катерина потёрла нос, предательски защипало в глазах, и сердце будто рухнуло куда-то вниз живота.
— Ну что ты за человек такой? Нет бы спасибо сказать, что муж ей от себя отдохнуть предлагает, а она не довольна!
— Паш, я не понимаю, ты серьёзно? — Плечи Кати опустились, а голова поникла. Она начала нервничать и теребила ручку сумки пальцами, вновь чувствуя себя той самой девочкой, выкинутой из дома в ночь.
— Вполне. — Павел приподнял одну бровь.
— Может, ты считаешь, что такая, как я, недостойна провести с тобой отпуск?
— Я этого не говорил и не имел в виду ничего такого. — муж отвёл глаза.
— Я же вижу, что ты так думаешь. И тебя я недостойна, да? Я — человек второго сорта?
— Для меня — нет.
— Но в отпуск ты хочешь ехать один? В наш первый совместный отпуск, о котором мы мечтали ещё тогда, когда встречались?
— А что такого-то, я не пойму? — муж искренне не понимал, что не так он делает.
Катя вдруг замерла и задумалась:
»Чёрт побери! Почему я терплю это в своей жизни? Зачем мне муж, который меня не ценит? При том, что живёт в моей квартире. А теперь и зарплата у меня будет в два раза выше, чем у него. Одиночество? Плевала я на него! Вся моя жизнь — одно сплошное одиночество! Пошёл он к чёрту!» — она выпрямилась и сказала твёрдо:
— Знаешь, что? А катись-ка ты отсюда! — Павел открыл рот от удивления. — Не нужна я тебе? — к открытому рту добавились вытаращенные глаза. — Корона выросла? Видимо, слишком внимательно я тебе в рот смотрела, прислушивалась, исполняла любые прихоти — избаловала! Что смотришь? — Катерина показала пальцем на спальню. — Вещи твои там. Сам соберёшь или помочь?
Павел хлопал глазами и пытался переварить, что сказала внезапно изменившаяся жена. Потом он пришёл в себя и высокомерно сказал с кривой ухмылкой:
— Что, должность новую получила и сразу загордилась? Ты — никто и зовут тебя никак! По гроб жизни будешь мне благодарна, что я тебя в жёны взял, когда тебе тридцатник стукнул! Так и сидела бы одна, и ныла, как всё плохо!
— Спасибо, дорогой! — Катя театрально поклонилась. — А теперь — пошёл вон! — рявкнула она и схватилась за зонт-трость, висящий на вешалке, и направила его на супруга. — Я не шучу! Ноги в руки и выметайся!
Павел по стенке прошмыгнул в спальню и закрылся. Несколько минут Катерина стояла у двери, а потом крикнула:
— У тебя пять минут! Потом вызываю полицию! — по прошествии шести минут она набрала номер полиции и поставив звонок на громкую связь, вызвала наряд.
Вежливые служители закона аккуратно выудили испуганного мужчину из комнаты, проверили прописку и вывели из квартиры.
А Катя…
Катя вдруг поняла, что сможет выжить и сама по себе. Без ненужных людей, не ценящих её, как личность. И пусть ей придётся для этого пройти долгий путь, главное — чтобы она сама научилась любить себя. А там уже и остальные подтянутся.
