— Нет. Именно здесь я вспомнил, кто я такой. Работаю на судоремонтном заводе, снимаю комнату возле моря, по вечерам выхожу на прогулку. С детьми вижусь нечасто. Но когда они приезжают — мы говорим по-настоящему. Не о деньгах, а о том, что действительно важно.
Ганна медленно пила кофе — он оказался слишком горячим.
— Виталий, а как ты решился? Уехать?
Он слегка усмехнулся:
— Просто однажды понял: если останусь — исчезну. Не телом — душой. Стану тенью в собственной квартире. Поднялся, собрал вещи и купил билет. Бывшая сказала: «Раз такой смелый — беги». Дети промолчали. Я уехал.
— И совсем не страшно было?
— Было очень страшно. Первое время просыпался в холодном поту и думал: что я натворил? Но потом привык. Осознал: страх — это нормально. Бояться перемен естественно. Но остаться прежним — ещё страшнее.
Ганна поставила чашку на стол — кофе уже остыл.
— Сегодня утром муж сказал: «Две недели без тебя — как праздник». И я поняла, что он не шутит.
Виталий кивнул:
— А ты ему что ответила?
— Ничего не сказала. Я вообще редко отвечаю.
— Почему?
Она пожала плечами:
— Не знаю… Наверное, привычка такая. Уже тридцать два года как.
Они просидели в кафе ещё час, вспоминая завод, общих знакомых и обсуждая, насколько изменился Краматорск за эти годы. Виталий не спрашивал о её муже, а Ганна не интересовалась его бывшей женой.
Им было удивительно легко молчать вместе — и это значило больше любых слов.
Когда начало темнеть, он проводил её до дома Полины.
— Ганн… — остановился он у подъезда. — Я ничего тебе не предлагаю: ни романов, ни отношений… Просто… если захочешь поговорить — я рядом. Каждый вечер гуляю по набережной около восьми.
Она кивнула в ответ. Он развернулся и ушёл, даже не оглянувшись.
Два звонка всё расставили по местам
Полина встретила её с двумя бокалами вина:
— Ну? — она протянула один подруге. — Рассказывай давай!
— Да нечего рассказывать… Старый знакомый… Поболтали немного…
— Ганна! Мы с тобой дружим тридцать пять лет! Ты светишься вся! Как девочка!
Ганна опустилась на диван и сделала глоток вина: кислое и дешёвое, но почему-то приятное на вкус.
— Полина… А ты правда счастлива здесь?
Подруга посмотрела серьёзно:
— Да… Потому что впервые живу для себя самой.
— А мне уже поздно?
Полина улыбнулась мягко:
— Тебе пятьдесят восемь… Это вовсе не поздно… Это самое подходящее время начать жить иначе.
Последующие дни пролетели как в тумане: Ганна гуляла с Полиной по городу, загорала на пляже и пила кофе в уютных кафе у моря. Каждый вечер ровно в восемь она приходила к набережной — Виталий всегда ждал её там. Они сидели рядом на лавочке у залива и разговаривали обо всём понемногу или просто молчали вместе.
На пятый день он вдруг спросил:
— Хочешь посмотреть мою комнату?
Ганна согласилась без колебаний.
Комната оказалась скромной: диван, столик, полки с книгами и окно с видом на море… Всё просто и чисто; чувствовалась мужская строгость во всём убранстве.
— Лимонную воду будешь? — предложил Виталий.
— Давай…
Они сидели за столом с простыми стаканами в руках; Виталий достал с полки потрёпанный томик Бродского.
— Читаешь его? – удивилась она слегка приподняв брови.
— Да… Начал лет пять назад… Понял вдруг: всю жизнь только работал… А жил будто мимо проходил… Теперь догоняю упущенное…
Ганна взяла книгу в руки и открыла наугад страницу; строки расплывались перед глазами…
— Виталий… А ты счастлив?
Он задумался ненадолго:
— Я чувствую покой внутри себя… А это порой важнее самого счастья…
Поздним вечером зазвонил телефон – звонил Андрей… Ганна смотрела на экран долго прежде чем ответить…
– Ну что там? Скоро домой вернёшься? – голос мужа звучал раздражённо – Генералу без армии тяжело…
На фоне слышался телевизор и звон посуды со стороны кухни…
– Андрей… У тебя всё нормально дома?
– Всё как обычно… Степану позвонил – рассказал про гараж… Мария тоже звонила – сказали в субботу не приедут… У Никиты какой-то кружок…
– Понятно…
– Ну ладно тогда – давай без лишнего… Новости начинаются…
Он сбросил вызов первым.
Ганна посмотрела на экран телефона.
На заставке была их фотография – улыбающаяся семья.
Она провела пальцем по изображению.
И удалила его навсегда…
Через три дня он позвонил снова.
Теперь голос звучал куда жёстче: