— Я не поняла! Я вам кто, банкомат? Пин-код я уже изменила!
Он не ответил.
И в этой гнетущей тишине, нарушаемой лишь фоновым бормотанием телевизора, Анастасия ясно услышала, как рушится и исчезает в прахе её семья.
Наталья, почувствовав за собой поддержку сына, с торжествующим видом усмехнулась и…
— Ах ты ж, пин-код сменила, дрянь такая! Теперь даже хлеба не купишь! Сыночек! Твоя эта… Анастасия… совсем распоясалась! Карту заблокировала — я теперь и за квартиру заплатить не могу! Делай что-нибудь!
Это стало финальной точкой. Анастасия молча развернулась и пошла в комнату собирать вещи.
***
Комната, которую она арендовала у бывшей преподавательницы литературы по имени Елена, пахла старыми томами, сушёными травами и валокордином. Обстановка была скромной: потемневшая от времени мебель из дерева с трещинами на поверхности и старые фотографии в овальных рамках на стенах. Но именно здесь было то, чего ей так не хватало последние годы — ощущение покоя.
Её новая жизнь напоминала бесконечную гонку на выживание. Днём — беготня по кабинетам поликлиники: уколы, капельницы и пациенты с вечным недовольством. Вечерами — тихие часы рядом с Еленой, которая стала для неё единственной опорой. Женщина не просто сдавала ей жильё — она делилась душевным теплом и житейской мудростью.
— Милая моя, — говорила она негромко во время измерения давления, — запомни: деньги можно заработать снова. А вот если потеряешь уважение к себе — никакие миллионы его уже не вернут. Ты поступила правильно.
Анастасия работала на пределе сил. Питалась гречкой на кипятке, носила поношенные джинсы со штопками и считала каждую гривну.
Однажды вечером она сидела на своей узкой кровати и написала пост в местной группе социальной сети. Без слёз или обвинений: «Здравствуйте. Хочу предупредить: даже самые близкие могут воспользоваться вашим доверием. Если копите деньги на важное дело — никогда не держите всё на одной карте и никому при любых обстоятельствах не сообщайте пин-код. Даже если кажется, что это ради общего дела. Берегите себя и свои финансы».
Она ожидала насмешек или осуждения… но получила десятки слов поддержки от незнакомых женщин с похожими историями: «Вы молодец», «Держитесь», «Как же это знакомо…». И впервые за долгое время Анастасия ощутила: она больше не одна.
Тем временем в квартире, которую когда-то считала своим домом, начинался медленный процесс разрушения семьи изнутри. Андрей остался один на один с матерью без Анастасии рядом — той самой женщины, которая раньше сглаживала все конфликты.
Сначала их начали избегать соседи. Ганна — та самая женщина во дворе, которой Наталья «презентовала» пять тысяч гривен с карты Анастасии — теперь при встрече отводила взгляд и спешила прочь. Другие соседки перестали здороваться; разговоры затихали при её появлении во дворе. Слухи разлетелись по дому быстро: Наталью больше никто не называл уважаемой пенсионеркой — теперь о ней говорили как о женщине, обобравшей собственную невестку.
Затем началось открытое противостояние. В день получения зарплаты Андрей вернулся домой уставшим после работы. Наталья встретила его прямо в прихожей:
— Ну-ка давай сюда карточку свою! Ты ведь растратчик у меня ещё тот! Я лучше знаю куда деньги тратить!
Прежде он бы молча подчинился… но теперь всё было иначе.
— Не дам,— произнёс он спокойно и уверенно снимая обувь.
Наталья застыла от неожиданности.
— Что-о-о? — вытянула она голосом полным недоверия.
— Я сам буду распоряжаться своими деньгами,— повторил он тихо и твёрдо без взгляда в её сторону.
И тут он услышал то же самое обвинение, которое когда-то выкрикивала ему вслед Анастасия:
— Неблагодарный! — закричала мать.— Всю жизнь тебе посвятила! А ты?! Родной матери жалко копейки?! Подкаблучник ты несчастный! Это тебя эта вертихвостка научила?!
Он смотрел на неё… И ужас охватил его при осознании того факта: это была вовсе не любовь… а настоящая диктатура под маской заботы.